Сидим себе с юным казуистом, он же домашний филолог, никого не трогаем, примус починяем обсуждаем его диплом, по ходу потихоньку съезжаем на обсуждение культурного контекста эпохи. И тут юный казуист выдает:
Ю.К.: А тебе не кажется, что у философии Толстого с альбигойством немало общего?
Я: А ведь где-то как-то...
Ю.К.: В том смысле, что академик Лихачев прав - у Толстого не философия жизни, а философия смерти.
Кайф, мною испытываемый, велик и прекрасен. Ощущение, когда наблюдаешь, как твой ребенок мыслит и при этом приходит к идее, которая лично мне никогда бы не пришла в голову при тех же исходных данных просто потому, что я мыслю иначе - непередаваемо. Счастье оттого, что он не моя копия, не мое подобие, что он - другой, удовольствие от его способа мыслить... Господи, ну вот почему столько родителей лишают себя этого, пытаясь сделать из своих детей свою копию или просто куклу с заданными параметрами?
Не постигаю...
Ю.К.: А тебе не кажется, что у философии Толстого с альбигойством немало общего?
Я: А ведь где-то как-то...
Ю.К.: В том смысле, что академик Лихачев прав - у Толстого не философия жизни, а философия смерти.
Кайф, мною испытываемый, велик и прекрасен. Ощущение, когда наблюдаешь, как твой ребенок мыслит и при этом приходит к идее, которая лично мне никогда бы не пришла в голову при тех же исходных данных просто потому, что я мыслю иначе - непередаваемо. Счастье оттого, что он не моя копия, не мое подобие, что он - другой, удовольствие от его способа мыслить... Господи, ну вот почему столько родителей лишают себя этого, пытаясь сделать из своих детей свою копию или просто куклу с заданными параметрами?
Не постигаю...
